- Цуме! Подожди!
- Отстань.
- Постой! Нам надо...
Уходи, щенок. Лучше уходи. Ты мне не нужен. Ты раздражаешь меня. Да, именно так. Когда я подолгу наблюдаю за тобой я просто жду, какую еще глупость ты выкинешь.
И когда при взгляде в эти глаза становится трудно дышать это просто от злости на придурковатого недопеска, не умеющего жить самостоятельно и цепляющегося ко всем, но чаще всего почему-то ко мне.
Подбежавший сбоку Тобое толкнул меня, сбив с ног, и мы покатились по склону кладбища прижатые друг к другу, облепленные снегом и это было совсем не забавно, а попросту глупо, и тут еще этот малолетний придурок он тихо взвизгнул от неожиданности, а потом начал смеяться, и продолжал, даже когда мы остановились. Он всегда слишком непосредственен, и это еще одно его качество, которое меня раздражает.
- Что смешного? - рыкнул я.
Тобое примолк. Я напугал его? Он был весь в снегу, и нос его был тоже облеплен снегом, и одинокие снежинки сидели на ресницах, и...
И тогда снова пришло Это.
Я не знаю, как это получилось. Как мое сознание оказалось расколотым на две части. Когда затаскивал щенка на трубу? Или еще раньше когда вернулся, чтобы спасти его от того старика с ружьем? Когда появился этот голос велевший защищать и оберегать тебя? Заботиться о ком-то еще, кроме себя? Это слабость, да. Это потрясающе сладкая слабость. Слабость к тебе. И ей ни в коем случае нельзя потворствовать. Тогда, в пещере очнувшись, я оттолкнул тебя именно потому, что мне была приятна твоя забота. И я испугался. И разозлился. Живя среди людей, многому у них учишься я превосходно научился лицемерить. Говорить только то, что позволит мне остаться в одиночестве. В конце концов, я и сам стал верить, что нуждаюсь именно в нем, а не... в ком-то. В тебе.
И ушло.
Я встал, отряхнулся и пошел прочь.
- Цуме! Подожди! Я хотел...
- Чего ты хотел?
Я раздражен... да нет, я зол! Резко поворачиваюсь, и щенок просто садится задницей в сугроб. По моему виду оскаленные клыки, горящие глаза даже он должен был понять: все, шутки кончились.
- Так чего тебе надо? Что тебе постоянно от меня нужно? Почему ты таскаешься за мной вместо того, чтобы просто оставить в покое? Чего ты от меня хочешь?
Он смотрит мне в глаза, но скоро отводит взгляд. Хочется верить, что ему просто нечего сказать, но я-то знаю он немного подумает, а потом ляпнет какую-нибудь глупость.
- Я думаю, - не слишком уверенно говорит он, не поднимая глаз, - думаю, нам, волкам, надо держаться вместе.
Голос его стремительно теряет остатки уверенности. Разве это не правильно?..
- А я тут причем? - рык переходит в хрип, я сам не знаю, что меня так (заводит?..) злит его слова или произносящий их голос, но я уже на грани еще чуть-чуть и вцеплюсь ему в глотку...
Тобое смотрит мне в глаза и очень тихо произносит:
- Ты... нравишься мне, Цуме...
И я накидываюсь на него, вминаю в снег, потому что это уже выше моих сил этот тихий голос, эти глаза все вместе вызывает такое дикое возбуждение, которое не спрятать уже никак.
- Ну что? - рычу я, подмяв его под себя. - Я тебе по-прежнему... нравлюсь?
Тобое молчит. От него пахнет теплом и страхом, и я клянусь, что лучшего запаха не знал и не знаю. Сейчас или никогда , говорит тело, и я знаю: никакого никогда. Сейчас.
....Хочется взвыть о экстаза, рассказать слепому темному небу о моем восторге. Снаружи щенок пушистый и теплый, а внутри горячий и очень-очень нежный, намного нежнее холодного снега, и плевать, пусть я его хоть напополам разорву оно того стоит. Погружаться... раз за разом... чувствовать его, распростертого подо мной, придавленного к промерзшей земле. Ощущать себя Хищником. Доминантом. Да-а, это стоит любых последствий...
Я начинаю двигаться в новом ритме резче, жестче щенок взвизгивает и пытается вырваться, но я только глубже впечатываю его в снег, придавив сверху собственным телом. Он скулит и дергается, тогда я зубами впиваюсь ему в загривок замечательный, пушистый загривок буквально вбивая в землю. Ну уж нет. Теперь все закончится только тогда, когда Я скажу хватит .
Вот он всхлипнул и обмяк подо мной. Я продолжаю двигаться, еще и еще, и, наконец словно судорога проходит по телу. Ни успокоения, ни облегчения одна тупая усталость. Отдышавшись, я отпускаю его. Щенок лежит почти неподвижно, лишь чуть-чуть, едва заметно, вздрагивает. Замерз? Не сказал бы, что нам так уж холодно было лежать в снегу... Я переворачиваю его на спину, и...
Ну конечно. Слезы. Нет, не так громадные капли соленых слез, из-за них темные глаза кажутся совсем прозрачными, и мое сердце... так болит... Малыш, тебе больно? Ты пахнешь болью и страхом, нет, все, хватит, я сделал то, что сделал, сейчас надо просто развернуться и уйти, а не объясняться и просить прощения. Если я сейчас развернусь и уйду спорим, он за мной не побежит. Ага, не побежит, и больше не будет приставать с глупостями, и задавать вопросы... и бежать рядом со мной, и беспокоиться обо мне, наживая попутно неприятности... его не будет рядом. Просто не будет, и все.
Так нельзя. Это заставляет меня чувствовать себя (живым?) слабаком. А слабаки, как известно, долго не живут. Короче...
Короче, я взваливаю Тобое на спину и отправляюсь на поиски укрытия. Щенку сейчас холод с ветром явно не нужны, а возвращаться в теплую компанию Хига... лучше уж спать в могиле.
Веб-дизайнер Галчон☺к,
©small-wolf,2007-2008г,1024х678
|
